Историческая ферма 18 века – один из немногих музеев под открытым небом в штате Нью-Йорк. Если вы интересуетесь историей и хотите узнать побольше о том, как жили голландские колонисты – вам непременно стоит посетить Филипсбург Манор.

Изначально принадлежавшее юристу, иммигрировавшему из Голландии, Эдриену Ван Дер Донку, в конце 17 века поместье было выкуплено другим голландцем, богатым бизнесменом Адольфом Филипсом I. Он занимался торговлей между Нью-Йорком, Вест-Индией и Европой, и считался одним из богатейших людей в колонии. Когда англичане захватили голландскую колонию, Филипс принес клятву короне и взамен получил титул и покровительство губернатора. Помимо торговли, занимался политикой – являлся членом Ассамблеи штата (впоследствии был исключен из канцелярии за ведение работорговли в Нью-Йорке). В 1750 году, после его смерти, наследникам остались 30 овец, 6 прялок, столовое серебро, блюда из оловянной посуды, 3 перины и 23 раба (что в колониях того времени было невиданной роскошью, обычно в богатых семьях было не больше двух-трех рабов). Наследники – сын и внук – управляли поместьем, еще больше его расширив и добавив новые хозяйственные постройки.

Усадьба была конфискована в 1779 году и продана на аукционе после того, как лоялист Фридрих Филипс III  был арестован за измену революционным правительством Нью-Йорка. Филипс бежал в Англию, а поместье переходило из рук в руки до тех пор, пока его не купил в 1940 году Джон Рокфеллер – и открыл его для публики в 1943 году. Сейчас Филипсбург Манор входит в реестр национальных исторических достопримечательностей и здесь находится, как я уже сказала выше, ферма-музей под открытым небом.

Здесь все стилизовано под быт колонистов 300-летней давности: кухни, спальни, складские помещения, огород, колодец, пастбища и даже водяная мельница и запруда – все отреставрировано с исторической точностью и полностью повторяет то, как это было при Филипсе I. Сотрудники музея – они же экскурсоводы – одеты в костюмы того времени, как и полагается в случае исторических реконструкций.

На мельнице по старинке вручную мелят муку из пшеницы и кукурузы (и здесь же можно купить ароматный мешочек или самому попробовать повернуть тяжеленный жернов).

В течение всего года на ферме проводят праздники, которые носят не только развлекательный, но и образовательный характер. В апрельские выходные, в рамках ежегодного весеннего фестиваля Sheep-to-Shawl, рассказывали о том, как в 17-18 веках обрабатывали шерсть.

В колониях текстильное производство было представлено в основном “домашним ремеслом” – домохозяйства производили шерсть и лён, которую хозяйки превращали в пряжу и нить. В начале 18 века около 50% американских домов имели прялки, ко времени революции – 70%. Женщины вязали носки, перчатки, полотенца, одеяла, в год на одном станке в среднем изготавливалось около 140 метров ткани, что занимало примерно 200 часов работы.

Весь процесс – от сушки шерсти, ее вычесывания, превращения в нити на прядильном станке, окрашивания и опять высушивания, а затем превращения в готовое изделие – можно наблюдать своими глазами, и даже частично принимать в нем участие.

  

И кажется, что именно о таких женщинах-прядильщицах писал Вашингтон Ирвинг: “… Источником, откуда он черпал свои жуткие наслаждения, были долгие зимние вечера, которые он проводил со старухами-голландками: они сидели у огня, пряли свою вечную пряжу, в печи лопались и шипели яблоки, а он слушал их рассказы о духах, призраках, нечистых полях, нечистых мостах, нечистых ручьях и в особенности о Всаднике без головы, или, как они порою его величали, Скачущем гессенце из Лощины…”

Впрочем, в солнечные апрельские выходные никто не рассказывал страшные истории, наоборот, охотно делились секретами мастерства с маленькими посетителями Филипсбург Манор.

  

За первичной обработкой волокна следует прядение, а потом прядильщицы разбирают полученные нитки по весу и толщине. Из разных видов пряжи в процессе ткачества вырабатывают разные виды тканей – толстое грубое сукно, тонкое сукно или легкие камвольные ткани, цикл производства которых самый длинный и трудоемкий.

Заключительный процесс – окрашивание пряжи. Все только вручную и только с натуральными (“химии” в 18 веке еще не знали) красителями. Не знаю, что именно они добавляют в эти котелки, но булькают весьма аппетитно.

Сушка – и, наконец, создание тканей или плетение узоров из нитей.

На входящем в поместье пастбище демонстрируется, как специально обученные собаки охраняют овец. Правда, в этот раз пастушья собака оказалась 8-месячным щенком, которого только что привезли из Англии. Дрессировщик пошутил, что специально для песика стал учиться говорить с английским акцентом, но, видимо, то ли акцент еще неправильный, то ли собаке все равно, на каком языке ей отдают команды, но резвился щенок на травке, не обращая внимания ни на тренера, ни на овец, ни на публику. К нашему огромному удовольствию!

 

С фермы, которая разводит лам, привезли по-соседски друх красавиц. Колонисты, конечно же, не очень занимались прядением из шерсти лам, а вот коренные американцы знали именно этих животных – овец завезли на континент европейские колонисты.

Для детей также оборудованы специальные шатры, в которых сотрудницы музея делают поделки на разные темы (поскольку выходные посвящены овцам, то и мастер-классы были связаны с шерстью).

Помимо ознакомления с процессами производства и ремеслами, традиционных для 17-18 веков, здесь также можно посмотреть пьесу из “того времени”.

Или просто насладиться природной красотой и устроить пикник.

Отъехать на два часа от Манхеттена и оказаться в 18 веке – бесценный опыт и удивительные ощущения.

Тот самый миг между прошлым и будущим.