Маленький британец Чарльз Лукас существовал в действительности. Его отец Джеймс бросил семью с тремя детьми, и они жили на грани бедности, голодая и ночуя на улицах. В 1906 году его мать Этель отдала мальчика вместе со старшим братом Лесли в приют. Чарльзу тогда было пять лет.

Еще через пять лет Чарльза согласилась принять семья из Канады.

В те годы многие канадские поселенцы, освоившись, брали детей из британских приютов – в основном, конечно, не столько ради чадолюбия, сколько ради работы на фермах. Все, что разрешалось взять с собой детям, навсегда прощавшимся с родиной – один маленький чемоданчик. Когда приютивший мальчика фермер Джордж Вейт встретил его в порту, первое, что он сказал одиннадцатилетнему ребенку: “Если твоя фамилия Лукас, то ты мой”.

История Чарльза потрясает тем, что ему повезло найти своих родных. Вскоре после того, как он пошел учиться в школу, к нему подошел мальчик и сказал: “Привет, я думаю, я твой брат!” Оказалось, что это действительно его брат Лесли, которого Чарльз практически не помнил. Лесли в школу уже не ходил, а работал на близлежащей ферме. Жизнь Чарльза сложилась удачно: женившись, он на свои накопления выкупил старую ферму и превратил ее в ресторан. Позже, в 50-х годах XX века, будучи уже в почтенном возрасте, Чарльз и Лесли воссоединились со своей сестрой Алисой.

Если Чарльзу повезло, то много других сирот, прибывших в Канаду таким же путем, не знали и никогда не узнали своих кровных братьев и сестер. Так, Оливия Джун Чизман была удочерена еще в младенчестве и получила имя Мюриэль Олив Элдер. О том, что она не родная дочь, она узнала только в семнадцать лет. К тому времени, когда ей удалось разыскать следы своих семерых биологических братьев и сестер, они все уже умерли.

Чем больше читаешь о существовавших тогда правилах, по которым канадские семьи могли приютить британских сирот, тем больше проникаешься сочувствием к этим детям. Так, дети от 11 до 13 лет уже имели право после школы заниматься несложным фермерским трудом и получали за это меньше минимальной оплаты; от детей от 14 до 17 лет ожидалась работа на ферме наравне со взрослыми. А учитывая, что большинство детей-сирот были из британских городов и вообще не понимали, что такое жизнь в деревне, то инспекторам программы по приему сирот довольно часто приходилось вмешиваться и спасать детей от жестоких физических наказаний или крайнего истощения. В некоторых случаях, фермеры и сами возвращали детей с формулировками “недостаточно сильный” или “слишком маленький” и тогда малышам приходилось искать новую семью – и никто не мог дать гарантию, что там их примут иначе. Понятно, что при такой системе вряд ли могла идти речь о полной адаптации в новой стране или о любви между сиротами и приемными родителями.

Мэри Тейлор (1894-1978) было девять лет, когда ее отправили в Онтарио после того, как ее родного отца посадили за издевательства над Мэри и ее братьями и сестрами. В приемной канадской семье ее использовали как домашнюю прислугу. Повторяю: в девять лет! В течение последующих восьми лет Мэри поменяла семнадцать семей из-за плохого обращения с ней новых “родителей”.

Дейзи Блей (1894-1949) сменила пять семей – несмотря на то, что она сама была несовершеннолетней, она работала как няня, убирала дома, стирала, кормила домашних животных и готовила.

Сейчас таких детей называют “выжившими” и об историях их жизни не принято было говорить до определенного времени. Система  детской миграции Home Children, основанная в 1869 году, в рамках которой более 100 тысяч детей было принудительно отправлено из Великобритании в Австралию, Канаду, Новую Зеландию и Южную Африку, где они использовались в качестве рабов и подвергались физическому насилию, существовала вплоть до 1970-х годов. Официально заявлялось, что в программе принимали участие дети-сироты, позднее, с открытием архивов, стало известно, что в систему “Home Children” попадали и дети из бедных семей, и их родителям не сообщали, что стало с детьми.

Интересно, что изначально Британия отсылала детей-сирот для того, чтобы решить вопрос нехватки рабочих рук в американские колонии в Вирджинии. Использовались для этого дети из Шотландии, которых забирали, даже несмотря на наличие родственников из того же семейного клана. Практиковалось такое насильственное “усыновление” с 1618 до 1757 года, пока шотландцы не оспорили его через суд. В XIX веке эту практику – ирония судьбы – возобновили сестры-евангелички из Шотландии, предложившие таким образом решить вопрос с детским сиротством в Британии.

Кстати, любопытно, что другие страны принесли свои извинения за использование детского рабского труда, Канада же отказалась. В то же время, канадское правительство провозгласило 2010 год “годом британского home child”, а в Онтарио 28 сентября днём памяти”home child”.

Одна из групп прибывших в Онтарио детей. Всего сейчас в базе канадских “Home Children” более 70 тысяч имен. Считается, что каждый одиннадцатый урожденный канадец – потомок одного из таких детей.

Обо всем этом мы узнали, посетив деревню первых поселенцев Black Creek Pioneer Village. Здесь есть специальная экспозиция, открытая совместно с обществом потомков “выживших” – и это очень страшная и печальная страница в канадской истории. Тот случай, когда ты непосредственно не имеешь отношения к тому, что было, но одновременно и горько, и стыдно за случившееся.