Переезд в другую страну, необходимость начать все с нуля, отсутствие поддержки родственников и друзей, оставшихся “там” – это пугает многих потенциальных эмигрантов. Адаптационный процесс в новой стране сам по себе нелегкий, поэтому я всегда восхищаюсь теми, кто не только нашел свое призвание здесь, но и помогает определиться с этим другим людям. Тем интереснее для меня было узнать, что одна из моих однокурсниц, переехав в Америку, стала очень хорошим иммиграционным адвокатом. Знакомьтесь – Наталья Полухтина (в новой жизни – Natalia Polukhtin).

– Когда ты сюда переехала? Как скоро решила учиться на юриста и по каким критериям выбирала будущую процессию?

– Чтобы ответить на вопрос «когда», надо сделать шаг назад и ответить на вопрос «почему». У каждого есть своя точка отсчета иммиграции. Моя – 17 августа 1998 года. Я тогда работала в достаточно большом издательском доме журналистом и в первые две недели августа 98-го была в командировке на Алтае. Дикая природа, поселения старообрядцев, какие-то деревни, где не было радио и электричество лишь изредка от генератора. Про дефолт и кризис я узнала в барнаульском аэропорту 17 августа, увидев  на табло курс обмена валют, но масштабы бедствия осознала только в Москве, когда банкомат у метро «улица 1905 года» не выдал мне денег. В тот же день в издательском доме мне сказали, что вся редакция распускается, газет больше не будет, денег нет, мы банкроты.  Мелочи в кармане хватило только доехать на метро до съемной квартиры, за которую – совершенно очевидно – было уже нечем платить.  Как жить дальше было непонятно, но зато в голове четко оформилась мысль «надо ехать».

Еще год ушел на то, чтобы разобраться в иммиграционных программах, подучить английский, и погрузиться в пленительный мир грантовых возможностей. Денег не было и заработать что-то ощутимое журналистской профессией в Москве в тот год было нереально.  Поэтому я прицельно искала гранты на учебу или контракты на преподавание в англоязычный странах. На столе были папки с маркировками «Англия», «Австралия», «Канада», «Америка».  В принципе, я бы поехала туда, куда подвернулась бы возможность уехать с минимальными финансовыми затратами.  Вариант с Америкой сработал первым.

– Адаптация эмигранта начинается с поиска своего места в новой стране и многие пытаются изначально устроиться по своей специальности. Иллюзии, что ты и здесь пригодишься, у большинства разбиваются о реальность. Ты по специальности журналист, насколько трудно было решиться пойти переучиваться? Предпринимала ли ты какие-то попытки устроиться по профессии?

– Ехала я без всяких видов на юридическую карьеру. Контракт, по которому я уезжала, подразумевал род деятельности очень далеко от юриспруденции:  я вела в колледже семинар по межкультурным коммуникациям и дополнительно – семинар по русским средствам массовой информации для американских студентов, изучающих русский язык. Параллельно публиковалась в городской газете крошечного городка на Среднем Западе. Понятно, что это была не та журналистская карьера, на которую нас настраивали на журфаке МГУ, но в тот момент это было комфортно и казалось естественным дополнением к академической карьере.  Параллельно с этим я числилась соискателем в аспирантуре на родном журфаке и писала удаленно диссертацию, отправляя научному руководителю главы по электронной почте.  Наверное, если бы я по окончании контракта вернулась в Москву, я бы работала скорее в академической среде, чем в журналистике.

Потом я слетала в Москву на защиту диссертации, вернулась кандидатом филологических наук, и поняла, что надо начинать разбираться с иммиграционным статусом. Преподавательские контракты и грантовые возможности  – это здорово, но сложно прогнозировать какое-то развитие, когда будущее привязано к перспективе продления или не-продления визы. Со свойственным недавнему аспиранту методическим подходом, я пришла в библиотеку юридического факультета, нашла по каталогу ряд полок, посвященных американскому иммиграционному праву, и  пошла читать.

Чтение юридических текстов в Америке – это особо изощренный мазохизм. Это такой специфический лексикон, который не всегда понятен носителям языка. Еще меньше он понятен тем, у кого английский неродной. Непонимание терминологии помножается на абсолютное незнакомство с системой прецедентного права. Примерно через пару недель до меня дошло, что нельзя просто открыть кодекс законов, найти в оглавлении статью «Виды иммиграционных петиций», и прочитать в ней универсальный способ получения  вида на жительство.  Потому что когда находишь нужную статью закона, из нее есть ссылка на сопроводительный регламент, объясняющий, как ей пользоваться. А когда открываешь нужную часть регламента – из него идут ссылки на прецедентные судебные решения, и из них вообще непонятно, какие относятся к моему случаю.

Короче, собрала я некоторую петицию в соответствии со своим пониманием прочитанного, и отправила ее в иммиграционные службы. Через несколько месяцев пришел отказ с уведомлением о том, что на подачу апелляции есть 30 дней. В принципе, тут можно было бы смириться, или пойти к иммиграционному адвокату, но меня охватил какой-то безумный азарт. К моему счастью, видеоблогеров с универсальным советом «подайте на убежище» тогда не было. Я переработала всю петицию, пересортировала доказательства, нашла ссылки на законы в подтверждение своей позиции – и подала апелляцию. На апелляции дело было одобрено.

Но вместо чувства удовлетворения почему-то наступило разочарование: как, этого больше в моей жизни не будет? Ни библиотеки с  томами судебной практики, ни сборников законов со страницами из папиросной бумаги, ни возможности изменить жизнь просто словом, внятно изложенным на бумаге? И я пошла учиться в юридическую школу.

– Советское (и постсоветское) образование довольно широко трактовало специальности, здесь же все – профессионалы “узкой категории”. Почему ты решила стать именно юристом по иммиграционным делам?

– Сначала думала, что присмотрюсь к другим областям права, и может быть, буду практиковать что-то другое. Но первая любовь оказалась самой сильной. Ничего интересней иммиграционного права для меня в американской юриспруденции нет. Это живая, вечно меняющаяся материя, которая отражает политические течения, социальные явления, культурные процессы – все, что угодно, в понимаемых и структурированных  рамках закона.

Я до сих пор считаю, что я филолог в самом практическом смысле – я работаю со словом. История моего клиента для меня, в первую очередь, текст, который надо проанализировать. Я до сих пор считаю, что я журналист – моя деятельность является прямым отражением актуальной реальности. Каждую петицию я до сих пор собираю как писала бы статью: рассказывая индивидуальную историю так, чтобы донести основные черты ее персонажей до читателя, то есть, до иммиграционного офицера.

– Насколько сильно отличается Америка по менталитету? На русскоязычных форумах сплошь и рядом жалуются на “закрытость” американцев, невозможность завести друзей. К тому же воспетая в блатных песнях “ностальгическая тоска по березкам” – все это прошло мимо тебя? Можешь ли ты сама про себя сказать, что ты полностью вписалась в американскую жизнь?

– Мне, в принципе, всегда везло на людей. По поводу иммигрантской ностальгии у меня есть теория – «тоска по березкам» накрывает тех, кто формирует круг общения по языковому признаку.  Есть масса людей, с которыми я, возможно, ни за что не стала бы общаться в России. Если я буду в иммиграции общаться только с этими людьми, потому что иначе мне не с кем поговорить, меня накроет тоска по оставленным в России людям, с которыми у меня была общность интересов.  Но мне кажется, что если общаться с людьми, с которыми ты занимаешься одной профессиональной деятельностью или имеешь одинаковые увлечения – никакой тоски не будет.
– На русскоязычных форумах сплошь и рядом встретишь советы не ходить к юристам, а самим оформлять бумаги, благо на американских госсайтах вся информация даётся очень доступно, а юристы стоят невероятно дорого. Я знаю, что и то, и другое утверждение – миф. Откуда берутся такие слухи и насколько, по твоему мнению, они справедливы?

– Я это для себя называю «синдром дельфина». Существует легенда, что дельфины спасают утопающих, подталкивая их к берегу. Однако, специалисты полагают, что дельфины вообще любят играть с большими объектами, и поэтому иногда действительно, заметив в воде барахтающего человека, играя выталкивают его на берег. Спасенный человек полагает, что его спасли дельфины, и радостно всем об этом рассказывает. А те, кого дельфины так же играя уталкивают в открытый океан, уже никому ничего не рассказывают.

Собственно, каждый, кто заполнил несложную бумажку в иммиграционном процессе и получил нужный результат, с гордостью несет свою историю успеха на форумы и социальные сети, плодя миф о легкости процесса. А тот, кто попробовал сам и не справился, барахтается там, откуда он уже вряд ли выплывет, и, конечно, никому ничего не рассказывает.

Американское иммиграционное право уникальное, такого нет ни в одной стране мира. Вся структура иммиграционных служб и подразделений делится на две ветви: административную и судебную.

Административная ветвь, основным подразделением которой является USCIS (United States Immigration and Citizenship Services) , рассматривает заявки поданные потенциальными иммигрантами или их спонсорами. Когда «знатоки» в интернет-пространстве кричат: “Зачем Вам иммиграционный адвокат? Там же только бумажки заполнить!” – скорее всего, это люди, имеющие лишь представление об административной ветви иммиграционного права. Красота административных иммиграционных дел в том, что если у заявителя есть основания для иммиграции (например, брак с иностранцем), то от заявителя требуется лишь внимательно прочитать инструкции и детально им следовать. Дальше, заполняются нужные формы, прикладываются документы в соответствии с инструкциями, чек об оплате, и начинается период ожидания.

Нужен ли для этого адвокат? Дело индивидуальное. Множество людей вполне справляются самостоятельно. Формы все доступны он-лайн бесплатно. Всегда имеет смысл почитать и попробовать оценить свои силы. Но, принимая решение, надо помнить,  что при плохом раскладе у появится возможность познакомиться с другой ветвью иммиграционных служб – судебной.

Иммиграционные суды в Америке работают как независимое федеральное подразделение – EOIR (Executive Office for Immigration Review). В каждом Штате таких судов несколько, обычно, пропорционально количеству потенциальных иммигрантов. Например, в Джорджии их два, в Аризоне – четыре. В таких судах все по-настоящему: судья в мантии, гособвинитель, свидетели. Разница с уголовными судами в том, что адвоката государство не предоставляет. Если у заявителя есть деньги, адвоката можно нанять, нет – ну, на нет и суда нет. Точнее, суд есть, но недолгий, потому что быстро кончается депортацией.
В суд попадают дела тех, кому отказали по административной ветви (не все, но на этих деталях сейчас не будем останавливаться), и тех, кто либо сейчас без легального статуса, либо вообще зашел нелегально и попался. Если есть желание побороться за легальный статус  то, что самостоятельно это вряд ли удастся. Тут нужно знание прецедентов, протоколов, легальная стратегия. Это как раз такой случай, когда аналогия “вы же не будете сами себе вырезать аппендицит?” уместна.
– Наверное, самый частый вопрос, который тебе задают: “Что нужно сделать, чтобы остаться в Америке?” Действительно, а с чего начать?
– Наверное, начать надо с понимания того, что иммиграция – не для всех. Я говорю не в высоком абстрактном смысле «поиска себя», а в сугубо практическом. Американское иммиграционное право оперирует определенными параметрами, под один из которых адвокат загоняет предложенную ему фактуру. Ни один, даже самый хороший адвокат, не сможет искусственно создать параметр, не прописанный в законе.  Если клиент говорит мне «я хочу приехать жить в Америку на основании того, что у меня есть деньги купить дом в Майами», я вынуждена говорить, что, к сожалению, такой категории нет. Есть масса других стран, в которых покупка недвижимости решает иммиграционные задачи, но Америка к их числу не относится.  Поэтому человек вынужден либо поменять сценарий, либо страну.

В нынешнем мире нет возможности “просто приехать в Америку жить”. В своде законов нет категории иммиграции “я приехал по гостевой визе и мне здесь понравилось”. Иммиграционный процесс начинается там, где для него есть объективные основания – наличие родственника, работодателя, профессиональные заслуги, соответствие условиям определенных гуманитарных программ, выигрыш в лотерею Грин Кард, в конце концов.  Собственно, начало любой иммиграции идет от понимания того, какие основания для жизни в этой стране у меня есть, а если нет никаких, что нужно сделать, чтобы они появились.

– Сейчас огромное количество фирм рекламируют себя на русскоязычном рынке, пользуясь незнанием американских законов в русскоязычной среде. Например, обещают немедленную грин-карту “всего” за пятьсот долларов. Как отличить мошенника от профессионала? На что обратить внимание и как можно обычному человеку узнать больше о своём юристе?

– Понятно, что легче всего обмануть человека, не владеющего информацией. Тот, кто как минимум представляет, с какими действиями может быть связан процесс иммиграции, вряд ли не заподозрит подвоха в обещании получить вид на жительство «удаленно и за малые деньги».

Для начала, всегда неплохо убедиться в том, что человек, с которым потенциальный иммигрант собирается работать – действительно, адвокат. В наш век это сделать несложно. Простой поиск в гугле покажет, есть ли у адвоката действующая лицензия, в каких штатах, сколько он лет в практике, на каких делах специализируется. Если такая информация не находится, работать с этим человеком, очевидно, не надо.

Проверенный алгоритм поиска адвоката двухступенчатый.  Cкажем, потенциальный иммигрант решил, что хочет именно русскоязычного адвоката. Первым шагом будет зайти на сайт коллегии иммиграционных адвокатов (American Immigration Lawyers Association) http://www.aila.org и сделать поиск в директории зарегистрированных адвокатов, задав параметрами “Russian”. Дальше, если у  иммигранта есть предпочтения по месту нахождения адвоката, можно сузить поиск по географическому параметру, но это непринципиально – иммиграционное право федеральное и адвокат может физически находиться где угодно. В результате поиска образуется  список с фотографиями и кратким перечислением категорий дел, в которых адвокат специализируется. Руководствуясь личными пристрастиями, надо выбрать из этого списка десяток подходящих кандидатур и перейти к изучению сайта номер два – http://www.avvo.com.

Вопреки распространенному мнению и конспирологическим теориям, адвокаты не могут заплатить денег, чтобы изменить свой рейтинг на авво. Информация о них складывается из (1) того, что администраторы сайта получили от коллегии штата, выдавшего лицензию, и эта информация обновляется примерно раз в четыре месяца, (2) количества лет в практике, т.е. опыта, (3) как часто этот адвокат в публичном форуме делает комментарии или профессиональную оценку дела, с которой соглашаются его коллеги, и 4) номинаций адвокатов, работающих в той же области, но обязательно – не в той же практике.

После изучения авво, список примет осязаемые очертания. Дальше надо связаться с адвокатом лично, в идеале – написав электронное письмо с кратким изложением ситуации (на русском) и просьбой о первой консультации. Через 3-4 дня вычеркиваем из списка тех, кто не ответил, и тех, кто написал, что только такими делами и занимается, успех гарантирован, немедленно переводите задаток. Ни один приличный адвокат не потребует задаток до первой консультации (деньги за консультацию, впрочем, попросить не зазорно).

Последним шагом надо назначить консультацию с понравившимся адвокатом или двумя-тремя, и оценить соответствие его видения замыслам потенциального иммигранта.

– Мошенники, которые заманивают людей, – какую ответственность они несут по закону?

В русскоязычной среде популярно слово “паралигал” (paralegal), которое почему-то используется и для описания людей, не имеющих юридической степени, но помогающих в иммиграционных делах. Это неверно. По классификации Ассоциации Адвокатов Америки, которая, собственно, заведует аккредитациями юридических школ, паралигалом считается лишь тот, кто работает под присмотром лицензированного адвоката и имеет четко прописанные лимитированные полномочия. Обладатель юридического диплома из России, которые сидит в своем офисе в Майами или Лос Анджелесе и за некоторую сумму заполняет бывшим соотечественникам беженские петиции и документы на воссоединение семьи – не паралигал. В большинстве штатов – это преступник, занимающийся деятельностью, подлежащей лицензированию, без лицензии.

Небольшое исключение из этого правила составляют не-юристы, специально зарегистрированные Штатом как имеющие право помогать в иммиграционных делах, не подразумевающих консультирования. Такие люди называются Bonded Immigration Consultant или Immigration Adviser. Они не имеют права консультировать клиента в области права, но имеют право помогать заполнять анкеты, помогать с переводами, помогать складывать пакеты документов и подавать их от имени клиента, получая за всё это от клиента деньги. Они обязаны указывать в контракте что они не адвокаты.

Однако тот, кто решил сэкономить на юридических услугах, и подготовил пакет документов, прислушиваясь к рекоммендации человека без лицензии, лишается защиты государства и лицензирующих органов. Если дело “запорол” адвокат, скорее всего, правительство даст иммигранту второй шанс, а некомпетентного адвоката заставят вернуть деньги. Если же дело проиграно из-за неправильной консультации “паралигала”, правительство занимает позицию “Вы знали, на что шли.”

– С какими самыми необычными запросами ты сталкивалась у своих русскоязычных клиентов?

– Мне, признаюсь, сложно оценить степень «необычности». По моему мнению, в последние годы образ иммигранта становится более универсальным и как-то «выравнивается» по типу иммиграции, а не по стране происхождения. Скажем, бизнесмен из Мексики будет иметь больше общих черт с бизнесменом из России, чем с мексиканским беженцем.

Мне кажется, в России выросло поколение потенциальных иммигрантов, которые уже не клеили сами обои и не возделывали огороды. Они с пониманием относятся к концепции оплаты услуг и делегирования полномочий. Если среди клиентов более старшего поколения еще периодически встречаются люди, воспринимающие адвоката как финансовую обузу, навязанную системой, то людям, рожденным в семидесятых или позже, уже психологически легче доверить решение своих проблем тому, кто получает за это гонорар, а самому сосредоточиться на реализации своих замыслов.

Мой опыт подсказывает, что этот подход работает. Америка – очень благодатный рынок для людей с фантазией. Я помогала в получении виз под открытие русской пельменной, дома престарелых, спортивного зала. Под производство украинских «вышиванок», узбекской чеканки,  кошерного стирального порошка. В Америке есть все, но это не значит, что к этому «всему» нельзя что-то добавить.

Иногда мне кажется, что я расту с каждым своим клиентом. Один начал с покупки грузовика для перевозки фруктов-овощей, а сейчас у него склады в трех Штатах, огромный грузовой автопарк, и десятки сотрудников. Милейшая семейная пара экспериментировала у себя на кухне – а теперь продают продукты здорового питания по всему американскому Юго-Востоку. Микроскопический ай-ти стартап меньше чем за год  разработал технологию, которая получила восторженные ревью гениев Майкрософта. Вчерашний аспирант-медик получил патент на хирургический инструмент, который в настоящее время тестируется на многомиллионный грант Департамента Обороны. Я думаю, концентрация возможностей встретить интересного человека в моей профессии сопоставима только с журналистикой.

Конечно, в нашем деле не без курьезов. Однажды мне звонили уточнить, насколько можно доверять посреднику, который за $10,000 обеспечит, чтобы дело легло на стол к определенному иммиграционному судье, который всегда по таким делам выносит положительные решения. Вполне здравая дама как-то рассказывала, что ей предложили доплатить за гарантию того, что дело будет рассматриваться офицером её национальности, который всегда благосклонен к землякам. Несколько раз слышала о предложениях купить “специальные” заявления на иммиграционный статус, по которым дела рассматриваются без очереди и которые доступны только в ограниченном количестве и только через посредников. Периодически со мной связываются потенциальные клиенты, которые хотят знать есть ли у меня «выходы на судью». То есть, буквально, люди хотят знать, сколько будет стоить услуга «зайти к судье и поговорить о моем деле». Для меня, честно говоря, это какая-то параллельная реальность.

Если когда-то мне придется отвечать на вопрос, что хорошего я сделала в этой жизни, я вспомню всех людей, которые благодаря моему профессиональному участию получили возможность применять свои таланты и навыки там, где они наиболее востребованы.

О самых необычных и интересных делах, а также о тонкостях юридического законодательства Наталья пишет в своем ЖЖ Logofilka и ее блог уже давно стал одним из самых популярных.